Ты саднишь у меня на сердце
    саднишь как рана
меня ранит твоя походка
    твое дыханье
и то, что ты далеко.
    И тем более странно,
что я - гонитель, а ты -
    гонимый в изгнанье.

Ты саднищь у меня на сердце, и неумело
я пытаюсь себя избавить от этих ссадин:
отпускаю тебя на волю, не вижу более.
И вдруг рушусь под грузом твоих
    бедренных впадин

и твоих холмов и равнин.
    И все твое тело
память мне возвращает
с вражеской силой
и хочется выть и просить:
    прости меня, милый,
за то, что я делаю все
    так неумело.

Пара реинкарнаций, и я постигну
в совершенстве науку блаженства
    и также науку
кратких прощаний
    и легкой любви и разлуки.
А на память об этой жизни
    останутся стигмы:

способность лить масло в огонь,
    подсыпая перцу,
правой уродство кисти.
    Но, что вероятно более,
останутся навсегда
несколько ссадин на сердце,
и их невозможно стереть,
    не умножая боли.

Октябрь 1993.